Рисунки на снегу

— Может, передохнешь.

— Сроки поджимают. Ты же знаешь этих редакторов: все должно быть сдано еще вчера, — отрицательно качнул я головой, безапелляционно стирая весь не угодивший мне абзац.

Настёна тяжело вздохнула, поднялась, накидывая вязаную шаль поверх ночной рубашки, вышла из комнаты. Некоторое время с кухни доносился тихий звон посуды. Минут через пять она вернулась, осторожно пристроила на край стола чашку с горячим кофе, зашла за спину, разминая затекшие плечи. Заботливая у меня жена, чуткая.

Я перечитал первую половину статьи, растерянно побарабанил по клавишам и внезапно «увидел» продолжение.

Слова легко, сами складывались в предложения, последовательно и четко передавая основные тезисы. Как говорит в подобных случаях наша братия, текст пошел.

Тонкие пальцы, массирующие спину, замерли.

— О чем только Варанья думает?! — неподдельное возмущение и удивление, прозвучавшие в голосе жены, заставили отвлечься от работы, обернуться. Настёна, хмурясь, смотрела в окно, я проследил за ее взглядом.

Занесенный снегом пустырь серебрился в лунном свете, словно залитая сиянием сцена странного иллюзорного театра, где рампа — диск вечной спутницы Земли, сегодня горящий необычайно ярко, волшебно.

Покрытый пышной молочной шапкой дуб казался суровым великаном, древним божеством, торжественно взирающим на ритуальный танец своей юной жрицы. Ангелина эфемерной тенью кружилась по гладкому снежному полю в противоестественном, но завораживающем вальсе. Твердый наст без труда выдерживал невеликий вес девочки. Легкий заячий полушубок распахнулся серыми крыльями. Распущенные льняные волосы, казалось, сами светились. Мороз за окном был градусов тридцать.

— Вадим, она же замерзнет, — жена непроизвольно, болезненно вцепилась в мое плечо. — Приведи ее, я постелю на диване. Завтра же с утра позвоню в службу опеки! Доверить ребенка полубезумной старухе! О чем они думают?!

Я с сожалением закрыл неоконченную статью, накинул пуховую куртку, вышел на улицу. Щеки обожгло стужей, я поежился, сразу взбодрившись.

Ночь отличалась редкостным спокойствием и очарованием. Погасив окна, дом мирно спал, набираясь сил перед новым трудовым днем. Лишь, потрескивая, мигала желтая электрическая лампочка над подъездом — того и гляди, перегорит. Поскрипывал слежавшийся снег под ногами. Оледеневшие деревья казались хрустальными скульптурами. Холодным белым огнем горели далекие замерзшие звезды — давно я не видел в городе такого красивого неба!

С пустыря доносился заливистый радостный смех.