И мой зверёк со мною

Дай бог мне утром всё забыть.

Рдеющие угли прогоревшего костра отражались в её глазищах, и Нику чудилось, что они – стеклянные. Если бы не моргали – ну точь-в-точь, как в балагане у того гомункула. Боязно, аж волосы под шляпой ожили.

Джиперс Криперс, где ты взял гляделки?

Джиперс Криперс, где ты взял глаза? [10]

Засыпалось ему муторно и тяжко. Старался ни о чём не думать.

* * *

За полночь, когда холодина стала пробирать, и пришла пора закутаться плотнее, Ник приподнялся. Синеватый туман над рекой едва тёк по слабому ветру, мёртвая тишь царила в лесу и горах.

В небе светила ущербная луна, а место у кострища было неярко озарено каким-то особым сиянием.

Чуть выше головы спящего чудища, на фут над её ушами гиганта-опоссума, в воздухе висел огненный шар. Слабо колеблющийся, будто в такт редкому дыханию Чупы. Как бы горящий прозрачным спиртовым пламенем.

Эту шаровую молнию Ник уже видел. Летом, в каталажке, в клетке, где спала девка-растрёпа с исправительного дома.

Тотчас сна ни в одном глазу. Дрожью охватил озноб.

Опять оно!.. Ну как лопнет?.. Бывалые рассказывали – громовое яблоко палит всё вокруг. Сарай в дым, дом в пепел, вместо людей головешки. Сушь стоит, лес как порох – так и останешься углем среди горелых деревьев. И река не спасенье. Молния воду любит, шибанёт – и кранты.

«С меня хватит. Не могу. Иначе точно рехнусь, в ум не вернусь, – обрывочно думал он, собираясь быстро и бесшумно, как умеют одни рейнджеры в засаде или хобо. – Всё оставлю. Чужого не надо. Деньги. Консервы.

Одеяло. Себе – только табак и фляжку. Дело мне не по силам. Да! и камень, – поискав за пазухой, достал он путеводный амулет, данный шерифом. – Иначе за мной пустится. Уйду по воде, след сбить. Ну, чучело, прости-прощай».

Башмаки, связав шнурками, повесил на шею. Принял чуток на дорожку и, стараясь не плескать ногами, пошёл краем реки, держась у берега. Вода леденила ступни. Ник сцепил зубы, готовые застучать – бррр!

«Выберусь – разотру ноги джином. Пропади оно, пойло – лишь бы больным не свалиться.

Тут народу всего – человек на квадратную милю, и того не докричишься, чтоб помог. А и дозовёшься, кто придёт? Бродила и Плакуша с Йи Наалдлушии. Что, бледнолицый, кличешь рейнджеров? Мы тебе глаза закроем и землёй присыплем… Мало ли вас тут, в лесу Гила, без вести сгинуло?»

Пройдя ярдов триста, Ник вышел на сухое место, крепко натёрся, обулся, допил из фляжки. Собрался и пустился широким, развалистым шагом хобо, которым отмахал по Штатам не одну тысячу миль.