Сын льва

Не раз и не два местные лихачи, наплевав на красные стоп-сигналы, проносились под самыми колёсами самолётов, мчавшихся по полосе наперерез. К счастью, в те дни аэропорт ещё не обслуживал коммерческие рейсы, а служил лишь военной базой и резервной полосой для таких вот бедолаг, крейсировавших между Испанией и странами Магриба, так что жертв среди авиаторов и гражданских пассажиров пока не было. Зато были аварии, и я прекрасно представлял себе, что будет, если по прихоти какого-нибудь английского психопата на «моргане» или «ягуаре» мы вдруг свалимся со всем нашим грузом с Гибралтарской скалы в пролив, освящённый именами Геракла и древнего Мелькарта.

Поэтому я принял заранее все доступные мне меры, чтобы посадка прошла без осложнений, и всё равно испытал некоторое облегчение, когда машина отрулила с полосы на заправочную стоянку. Здесь в конфликт вступили строгие британские таможенные правила, запрещавшие пассажирам в необорудованном аэропорту покидать самолёт, и не менее строгие правила международных авиаперевозок, запрещавшие посторонним находиться в самолёте во время заправки. Победила британская бюрократия, и люди на борту отсидели лишний час в креслах, пристегнув ремни и жестоко страдая без курева. Затем машина разбежалась по полосе над скалой и, оторвавшись, устремилась к следующей цели — Касабланке, где нам должен был быть устроен полноценный ночной отдых.

Соседям по салону, интересовавшимся, кто я такой и откуда взялся, я не без удовольствия рассказывал, что я учёный-антрополог и лечу в Конго по экспедиционным делам, а попасть в нужные мне края из международного аэропорта Найроби не смогу из-за политической нестабильности в регионе.

Священник сочувственно кивал, легионер в фартуке смотрел на меня как на конченого, крысоподобный клерк, роль которого в этой истории я знал, пожалуй, лучше, чем он сам, старался не обращать на меня внимания, а женщина-африканка, хлопая огромными глазами, беспрестанно повторяла мне: «О, месье, это так опасно!». Кроме меня и пилотов, она была, пожалуй, единственной невинной жертвой на борту турбовинтовой машины. Вся её вина состояла в том, что она проникла незаконно на территорию французской метрополии, разыскивая своего пропавшего в Лионе мужа, и теперь власти воспользовались первой же оказией, чтобы вышвырнуть бедолагу прочь, не особенно-то вдаваясь в подробности того, куда, зачем и почему её депортируют. Впрочем, человек, которого она считала своим мужем, вряд ли обрадовался бы её появлению во Франции.