Бремя белой лисы

Что-то от мессы в этом есть, в который раз подумал Отто. Что-то от торжественного обращения к небесам. Только в гондоле цеппелина поднимаешься телесно, и вместо органа в распорках и растяжках гудит ветер, как Божий голос. Внизу уже не видно площадки, и эллинги становятся размытыми клеточками карты. Вон впереди река, поблескивает стеклянной полоской. Луны нет – и к лучшему. Звезды в облаках взблескивают иногда. Ничего, штурману хватит уточнять расчеты. На высоте звезд будет сколько угодно, хоть в ладонь собирай.

Дирижабль уравновешен, клапаны перекачки закрыты, клапаны выпуска водорода проверены. Бомбы уложены в держателях, холодные, тупоносые цилиндры, стискивающие ад внутри себя. Пару пулеметов в гондоле все же приказано оставить, зря, на взгляд экипажей, толку немного, а вместо «шварцлозе» можно взять еще одну бомбу. Их и так мало. Еще и баллон с кислородом, вон, болтается маска на трубке, пока еще ждет, пока еще воздуха вокруг полно.

Отто вздохнул, закрыл окно мостика, пальцы без перчаток мерзли, взял переговорную трубку на гибком шланге, вытащил гуттаперчевую пробку на цепочке. Толстый норвежский свитер стеснял движения. На переплете окна справа штурман Вилли когда-то подвесил белого плюшевого щенка с коричневыми ушками-лопушками. Тезка смотрел на капитана печальными стеклянными пуговицами. Отто погладил черные шарики рукояток газа, двинул четыре рычажка от себя.

- Увеличиваю обороты, идем вверх!

Где-то там, за спиной, над тысячами метров пустоты, механики в меховых комбинезонах, которые все равно промерзнут, прислушиваются к гулу моторов, поглядывают на указатели оборотов и топлива, как доктора над постелью тяжелого больного.

- Что там, Карл? – сказал он кормовому посту управления в раструб переговорной трубки, похожий чем-то на змеиную головку, открывшую пасть. Конечно, он знал прозвище лейтенанта Лейца – «Карл-в-заднице».

- Равновесие порядок, баллонеты порядок, утечка в норме, моторы...обороты порядок, обшивка... – Отто представил, как сухопарый Карл открывает покрытое инеем окно кормовой гондолы, дотошный, выглядывает вверх, и чуть не посоветовал придержать фуражку, – порядок, герр капитан.

Всегда в полете – только «герр капитан», никогда не Отто, как бывало, зовут его механики и бомбардир. Что делать, это Карл.